Почему мы не чувствуем вины, поедая животных?
Кэролин Спенс,
доктор биологической и экспериментальной психологии
«Ветчина сделана из поросячьего зада, да, мам?» С таким вопросом я столкнулась во время недавнего посещения местного зоопарка со своей маленькой дочкой. Она перестала кормить Элис, местную свинку, чтобы проглотить свой перекус (бутерброд с ветчиной), когда внезапно установила связь: «Мне нравится Элис. Она мой друг!»
Этот момент осознания не составил проблемы для не по годам развитой четырехлетки. Но для многих взрослых взаимосвязь между мясом на нашей тарелке и живым, чувствующим животным — менее очевидна. Это наглядно видно в [недостаточно] увеличивающемся количестве вегетарианцев, которое варьируется от всего 2% в некоторых развитых странах до более 30% в Индии. Остальные же из нас, кто предпочитает съесть карбонад, а не тофу, вооружаются различными психологическими уловками, чтобы решить моральную дилемму с ответственностью за страдания и смерть другого живого существа.
Эта дилемма называется «мясной парадокс». Этот термин относится к умственному конфликту, возникающему между нашим моральным убеждением в том, что плохо причинять боль или смерть разумным существам, и желанием наслаждаться бутербродом с колбасой без чувства вины. Такой вид психологического раздора в мозгу известен под названием «когнитивный диссонанс».
Мысленное «перетягивание каната»
Когнитивный диссонанс возникает, когда кто-то придерживается противоречивых взглядов, и может выражаться в виде различных эмоций: злости, смущения и вины. Мы можем увидеть такой диссонанс в человеческом желании курить, несмотря на ощутимое опасение за собственное здоровье, или в продолжении езды на заправленном бензином автомобиле, при осознании угрозы климатического изменения. Если хотите сами увидеть подобный внутренний конфликт, просто напомните первому попавшемуся, поедающему бутерброд с ветчиной, о происхождении этой ветчины из милой свинки.
Многие люди запрограммированы удерживаться от самобичевания, порывы к которому появляются, когда мы начинаем думать о чем-то, вызывающем у нас когнитивный диссонанс. Логичным способом заставить наш мысленный диалог о мясе замолчать было бы изменить наши пищевые привычки, и тогда проблемы бы не стало.
В то время как это кажется самым простым решением, при утверждении подобного сильно недооценивается тот факт, как сильно укоренилось поедание мяса в большинстве культур. Это стало основной составляющей многих традиций и церемоний, так же как и повседневной готовки, но мясоедение также может и придавать статус. Например, мужчины-вегетарианцы часто воспринимаются менее мужественными, чем мужчины-мясоеды. Плюс многим из людей просто очень нравится вкус мяса.
Получается, нужен другой способ, чтобы остановить это «перетягивание каната» в мозгу. Тогда мы начинаем подрывать беспокоящее нас убеждение, что потребление в пищу животных влечет за собой причинение им вреда. Обычный способ сделать это — отрицать, что животные с ферм могут думать так же, как и мы, люди, или даже как другие «более интеллигентные» животные (обычно домашние животные). Это уменьшает их ценность и значимость в нашем восприятии и выводит их за круг нашего нравственного беспокойства. И правда, чего переживать за корову или свинью, если они слишком тупы, чтобы думать и чувствовать?
Некоторые могут поспорить, что выбор определенных животных для еды обусловлен пониманием и знанием видов, привычных именно нашему миру. Но на самом деле такая маркировка социально обусловлена. Например, Великобритания встретила разрешение на употребление лошадиного мяса с возмущением из-за культурных обычаев, выступающих против его потребления. Хотя многие страны, включая ближайших к Великобритании соседей, не видят в этом проблемы. Так же, как и многих из нас ужасает мысль о поедании собак, хотя дело тут лишь в культурном и наследственном влиянии.
Скрываясь от очевидного
Представление о скоте как о тупых бессловесных тварях позволяет нам игнорировать все более убедительные доказательства того, что животные ведут сложную эмоциональную жизнь, и ничего не менять в нашем поведении. Мы также стараемся избегать всего, что ведет к усилению чувства когнитивного диссонанса, включая и этих надоедливых вегетарианцев. Одно лишь упоминание о них заставляет нас намеренно принижать умственные способности животных.
И супермаркеты продают нам мясо в таком виде, чтобы ничто не напоминало о его происхождении. У многих вызывает отвращение даже вид целой мертвой рыбы, не говоря уже о более крупных животных. Мы покупаем «говядину» и «свинину» вместо коровы и свиньи, чтобы это способствовало диссоциации.
Мы редко разыскиваем информацию о содержании животных на ферме, предпочитая перекладывать ответственность на «вышестоящих». А когда сталкиваемся с очевидными фактами страданий животных, мы сообщаем о том, что меньше участвуем в мясном потреблении. Те из нас, кто знает о методах производства мясной продукции, могут покупать продукцию с ферм «хорошего содержания», чтобы поддерживать в себе иллюзию о коровах, прыгающих по зеленым лужкам. Такая «сознательная поведенческая перемена» снижает чувство вины, позволяя иметь нравственное оправдание, и все так же есть бургеры.
Избегание психологической внутренней борьбы таким образом позволяет нам продолжать есть мясо, но также позволяет выявить смущающую связь между обесцениванием животных и обесчеловечиванием нашего собственного вида. Принижение умственных способностей и нравственного достоинства тех, кого мы считаем «аутсайдерами», часто связывают с дискриминацией и воспринимается как важный механизм, ведущий к многим злодеяниям в человеческой истории.
Но благодаря осознанию — и занятию определенной позиции — человеческая дискриминация изменилась; так, может, и изменится наш взгляд на массовое фермерское содержание животных для еды. А продолжительность того, сколько мы стараемся избегать противостояния нашему когнитивному диссонансу на почве поедания мяса, делает возможным предположить, что, вероятно, более мудрым будет переосмыслить, насколько комфортно нам в текущем положении дел с уровнем потребления мяса.
Источник: https://theconversation.com/why-dont-we-feel-more-guilty-about-eating-animals-50475
Перевод: Евгения Карташева