Не бойтесь прожорливых веганов

Не бойтесь прожорливых веганов

Таня Ломброзо

Вы почувствуете, что идёте по длинной и извилистой дороге к веганизму, когда зелёные насаждения по обочинам этой дороги начнут казаться вам соблазнительно вкусными.

Я виню в этом листовую капусту. Вина лежит на рецепте роллов с капустой и спаржевой фасолью. Не поймите меня превратно – роллы были восхитительными. Но рецепт привёл к тому, что я купила небольшой контейнер с листовой капустой, за чем последовала неделя гигантских листьев: тушённых, нарезанных ломтиками, кубиками и закатанных в роллы. К концу недели я наткнулась на Darmera peltata (Дармеру щитовидную), растущую на обочине дороги.

Листья были зубчатыми и глянцевитыми; то был «кориандр» размером с динозавра.  Я знала, что эти листья могут быть ядовитыми, или обладать вкусом горького прочёсанного волокна. Но первая мысль, возникшая в то время, как я шла по улице, пережёвывая листья, – «это пища».

Да, это исповедь.

Я признаюсь в безумной любви к листовым овощам.

Чтобы объяснить это чувство, мне нужно написать автобиографию – описать вехи на пути от всеядного к травоядному. Кроме того, требуется совершить краткий экскурс в область психологии пищи – тема, которой часто пренебрегают, несмотря на нашу национальную одержимость диетами и продуктовой политикой.

Глобальное потепление, широкое распространение ожирения и беспокойство за состояние окружающей среды для всё большего числа людей означает, что вопросы пищи и питания теперь относятся к сфере морали.

Различие между «продуктом» и «не продуктом» мы, как правило, считаем чем-то само собой разумеющимся. Типичный взрослый двадцать первого века в одну кучку складывает кукурузные хлопья, брокколи и миндальные орехи, а журналы, пластмассу и батарейки – в другую. Но нашим эволюционировавшим предкам такая классификация не давалась столь же легко; пища в саванне не имела ярлыков.

Люди – это вид, адаптированный к употреблению в пищу широкого набора продуктов. Способность экстрагировать из разных источников питательные вещества имеет не только преимущества, но и риски. Растительные продукты могут изобиловать токсинами, мясо может содержать опасные болезнетворные микроорганизмы. Наши предки сталкивались с более фундаментальной версией того самого вопроса, который мы задаём себе ежедневно: что есть?

Как мы решаем, что жевать, а что выплёвывать? Если не считать врождённого пристрастия к сладкому, наши пищевые предпочтения формируются в течение жизни. Природа наделяет удивительно переборчивую коалу пожизненной страстью к эвкалипту. Но наша диета – это, по большому счёту, плод экспериментов. К счастью, мы можем полагаться не только на собственный опыт, но и на совокупность мудрости и опыта окружающих нас людей. Пищевые предпочтения крысы определяются окружающими, и человеческие дети не менее восприимчивы к представлениям социума о том, что считать «продуктом».

Одним продуктам легче попасть в категорию съедобного, чем другим.

Когда речь заходит о мясе, люди довольно консервативны. По умолчанию, это позиция не есть то, что, как вы видите, не едят другие. В результате, американцы не рассматривают собак и кошек в качестве продуктов, в то время как не менее живые и чувствительные свиньи и коровы оказываются на тарелках за обедом многих семей. В большинстве своём, американцы кривятся при мысли о том, чтобы есть уши, но уши вместе с мозгами и языками в виде начинки тако на лотках уличных торговцев популярны в Мексике. А если некое животное или некий продукт животного происхождения не рассматривается в качестве «еды», то мысль об употреблении его в пищу вызывает отвращение.

Есть разница между тем, когда вы находите в своём наполовину съеденном салате мёртвого таракана, и тем, когда находите кусок мрамора. Вас утешит мысль о том, что кусочек мрамора был стерилизован, прежде чем попасть в вашу руколу. Но та же мысль в отношении таракана не слишком повлияет на чувство отвращения. Не всё, что мы отказываемся употреблять в пищу, вызывает отвращение, но среди потенциальных продуктов – и особенно, среди животных продуктов, – чувство отвращения патрулирует границу между пищей и непищей.

После того, как я стала вегетарианкой 15 лет тому назад, многое из того, что я до того считала «пищей», перестало быть таковой. Прежде всего, в течение первого года мясо перестало быть пищей, и идея употребления в пищу животных стала вызывать отвращение. Вначале я испытывала отвращение лишь тогда, когда непосредственно соприкасалась с приготовлением мяса, но затем оно постепенно обратилось на всё, что соприкасалось с мясом. Что касается немедленной, инстинктивной реакции, то найти в салате кусок курицы или таракана – разница была невелика.

Многие вегетарианцы, с которыми я говорила, сообщают о таком же опыте, и изучение этого вопроса показывает, что мы не одиноки. Интересно, что именно моральные соображения, стоящие за вегетарианством, а не просто воздержание от мяса, подавляют аппетит и диктуют отвращение.

В рамках прекрасного исследования, которое провели Розин и коллеги в Пенсильванском университете, учёные сравнили людей, вегетарианствующих по этическим причинам, с теми, кого заботило, прежде всего, здоровье. Результаты показывают, что представители первой группы испытывали большее отвращение к мясу, и существуют свидетельства, позволяющие предполагать, что это был результат, а не причина их решения принять этическое вегетарианство. (Этические вегетарианцы не обязательно находят вкус мяса отталкивающим, что позволяет объяснить популярность продуктов, имитирующих вкус и текстуру мяса.) Вывод: обращение к вегетарианству по этическим соображениям развивает отвращение к мясу.

Когда несколько лет тому назад я обратилась к веганизму, то оценка того, что продукт, а что нет, вновь изменилась. В первые несколько месяцев я была буквально ослеплена разнообразием продуктов, которое стали для меня доступны. Я открыла новые зёрна, новые овощи, экзотические специи и новые техники приготовления пищи. Горизонты мира «непродуктов» раздвинулись, объяв молоко, масло и другие продукты животного происхождения. Яйца и сыр оказались в одном ряду с курятиной и тараканами – в чёрном списке ингредиентов для моего салата.

В то время как внутри ограды территории продуктов остались исключительно растения, я развила пристрастие к зелёным листовым овощам.  Я стала по достоинству ценить прекрасные кочаны браунколи, кале и мангольда, укутанные в листья, словно букеты, на фермерских рынках. Я огородила небольшой изгородью роскошную Darmera peltata на обочине дороги, и её листья свободно развеваются на ветру. Сейчас я – ненасытный травоед, отдающий предпочтение листьям.

Называйте меня эксцентричной за то, что я пускаю слюну при виде жилок на листовой пластинке, но что может быть более разумно, чем признать близкое родство декоративных растений и салатной стойки, с одной стороны, и людьми и животными – с другой? Став веганом, вы начнёте читать надписи на этикетках и осознаете, что путь от почвы к продукту может быть весьма извилистым. Однако посмотрите пристально, и вы увидите кукурузу за пищевым стабилизатором  Е-415, а также корни и цветы подсолнуха за инулином (резервным полисахаридом).

К счастью, моё личное пристрастие к зелёным листовым овощам похоже на личную причуду, а не стандартный параметр растительной диеты. Это хорошо. Если веганизм станет процветать в ближайшие годы (а я надеюсь, что так и будет), то угрозы животным и планете уменьшатся.

Вы можете следить за публикациями Тани Ломброзо на Twitter: @TaniaLombrozo